Тела многих погибших военнослужащих ВСУ лежат в буферной зоне на линии фронта, а власти Украины не раскрывают данные о пропавших без вести, и это еще сильнее деморализует украинское общество, пишет The New York Times (NYT).
По данным издания, родные военных, адвокаты и правозащитники утверждают, что Минобороны Украины не в состоянии отчитаться о судьбе тысяч солдат и офицеров. В пример газета приводит двух убитых в ноябре 2023 года в Запорожской области бойцов, которых близкие опознали по видео с дрона. По словам их родственников, тела обоих до сих пор лежат на бывшем поле боя.
«Некоторые пропавшие без вести находятся в плену, а другие могут быть мертвы и лежать в моргах, пока власти пытаются разобраться с накопившимися проблемами и опознать тела», — пишет NYT. Автор статьи считает, что ситуация на Украине близка к двум мировым войнам ХХ века, после которых пропавших без вести солдат ищут и идентифицируют до сих пор.
Старший научный сотрудник лондонского Международного института стратегических исследований Бен Барри считает, что «растущее число пропавших без вести военных наносит удар по и без того подорванному моральному духу» украинцев.
NYT напоминает, что в октябре 2023 года в Киеве прошла масштабная акция родственников пропавших без вести военнослужащих, которые требовали от властей информации о своих близких. В последующие месяцы аналогичные акции проводились снова.
Украинские военные чиновники, оценивая число попавших в российский плен бойцов ВСУ, говорят о «сотнях или тысячах», но при этом сами же оговариваются, что давать такие оценки трудно из-за отсутствия информации от Москвы. «По их словам, почти при каждом обмене пленными Россия передает нескольких солдат, которые считались пропавшими без вести», — пишет NYT.
Базирующаяся в Гааге Международная комиссия по пропавшим без вести лицам заявила, что Украина должна была составлять базу генетических данных военнослужащих, включая в нее образцы ДНК погибших и родственников пропавших без вести.
Представитель Координационного штаба по обмену военнопленными Петр Яценко рассказал, что семьи многих военных, чья судьба остается неизвестной, отказываются сдавать ДНК, поскольку предпочитают считать их живыми.
Украинский комиссар по делам пропавших без вести Артур Добросердов признал, что организованное властями генетическое тестирование носит «частичный характер» — и, хотя в стране работают 13 ДНК-лабораторий, процесс идентификации может занимать несколько месяцев.
Чтобы обойти бюрократию, родственники пропавших без вести военных ходят по моргам, осматривая тела и пытаясь найти среди них своих близких. Аналогичную деятельность ведут волонтеры, пользуясь для опознания взятыми у семей фотографиями. Если они находят внешне похожих убитых, то просят у родных генетические образцы для сверки.
В 2022 году на Украине был принят закон для упрощения идентификации, в соответствии с которым военным полагалось сдать образцы ДНК перед отправкой на фронт. Но этот процесс оказался «медленнее, чем хотелось бы», признал в беседе с NYT высокопоставленный украинский военный офицер на условиях анонимности.
Для получения выплаты за смерть бойца, который не числится погибшим официально, его родственники должны добиться решения военной комиссии, а она расследует каждый случай отдельно, и это занимает от двух месяцев до полугода. Размер такого пособия составляет 15 млн гривен — около $386 тысяч.
При этом украинские власти должны выплачивать семьям пропавших без вести военных по 100 тысяч гривен (около $2570) в месяц — до тех пор, пока эти военные не будут официально признаны погибшими. «Стоимость продолжения этих выплат потенциально может достигать сотен миллионов долларов», — пишет NYT, называя это тяжелым финансовым бременем для Киева.
