sunny
6°С Москва
USD 92.59
EUR 100.27
BTC 70,622.08
22:26 3 января 2019
Общество

"Мы узнавали их по первым буквам". Исповедь бывшей монахини-лесбиянки

"Мы узнавали их по первым буквам". Исповедь бывшей монахини-лесбиянки

Всю сознательную жизнь сестра ордена Святого Иосифа провела в женском монастыре. Однако клятвы, которые женщина дала как монахиня - нестяжательство, целомудрие и послушание - резко противоречили ее сексуальным желаниям. Накануне своего 40-летия монахиня поняла, что ее привлекают женщины, покинула общину и стала открытой лесбиянкой.

Инфо24 перевел ее удивительную историю.

* * *

"Я решила уйти из монастыря, потому что я - лесбиянка", - так моя мама за обедом в старинном Викторианском ресторане узнала, что меня - 40-летнюю монахиню ордена Святого Иосифа - привлекают женщины. Был 1990 год. Я специально приехала из монастыря в Кейп Мэй (штат Нью-Джерси), чтобы мама первой узнала эту неприятную правду.

“Ты не можешь быть лесбиянкой», - вспыхнули ее пронзительные зеленые глаза. Если у мамы и были какие-то стереотипы о лесбиянках, вряд ли я в них вписывалась. Запинаясь от неуверенности, я продолжила, что пока отпрошусь в отпуск у сестер Святого Иосифа и попытаюсь разобраться в себе.

Я всматривалась в лицо матери. Ужас? Или, еще хуже, отвращение? А может быть стыд, с которым я сама жила многие годы? Я росла в семье ирландцев-католиков, и меня учили, что все геи - извращенцы. Но я - не такая. Я повторяла себе это тысячи раз. Я - не такая, как они.

В монастыре мой хорошо отрепетированный рассказ встретили спокойно, всего несколькими насмешливыми взглядами. Уверена, братья и сестры спрашивали себя, как спустя 21 год монашества можно понять, что тебя привлекают женщины. Я не вдавалась в подробности. «Поверьте мне, - сказала я. - Это всего лишь отпуск, я просто хочу разобраться в себе".

Если рассказывать с самого начала, придется вернуться в 1969 год в Честнат Хилл (штат Пенсильвания), когда мне было 18 лет.

* * *

Автомобиль Buick LeSabre 1968 года медленно пробирался по усаженной деревьями дорожке в межсезонье - листья уже поблекли, и больше не радовали яркими красками.

В таком же безрадостном настроении моя семья подъезжала к старому серому зданию, покрытому плющом, которое называлось академия "Фонтбонн Холл". Следующие девять месяцев мне предстояло жить здесь в качестве послушницы или кандидата в сестры Святого Иосифа.

Неделей ранее домой привезли два черных одеяния в пол - эта одежда показалась мне чужой, не от мира сего. Возможно, именно тогда я почувствовала себя не такой, как все - в черной шляпке, плотных черных чулках и туфлях, похожих на мужские оксфорды, но на маленьком каблуке.

Юной девушкой я ушла в монастырь, потому что не могла иначе — движение за гражданские права и жажда социальной справедливости призывали меня служить.

Монахини из нашей приходской школы не только учили, но и приглашали нас по пятницам после обедни помочь с уборкой в монастыре - они называли это "послушанием". Меня очаровали их дружелюбные шутки и смех, монашество открылось передо мной с другой стороны, незаметной на строгих уроках для пятиклассников.

В старших классах мы с подругами вызвались волонтерами в бедный приход в Западной Филадельфии помогать работавшим там монахиням. Они были такими молодыми, веселыми и воодушевленными. Тогда я думала: вот она, возможность приобщиться к монашеству. Но в глубине души боялась, что однажды мне придется выйти замуж.

В молодости я была полновата, и подруги интересовали меня куда больше, чем мальчики. Я ни с кем не встречалась - охотнее всего я проводила время с девочками. В монастыре я чувствовала себя в безопасности. И, пожалуй, в монашестве был еще один плюс - мне не задавали неудобных вопросов о том, о чем тогда я даже не задумывалась.

За несколько дней до поездки в академию "Фонтбонн Холл" я и две выпускницы, которые тоже поступали в монастырь, вернулись в приходскую школу, чтобы в первый раз выступить перед учениками и учителями в монашеском облачении. Это была не только ежегодная традиция. Это был прекрасный повод рассказать о своем "призвании" и снова увидеть учителей и друзей из младших классов.

Переступив порог школы, я вспомнила хоккейную команду, учительниц-монахинь и старых подруг. Я вспомнила мою «старшую сестру» Кэрол - старшеклассницу, которая взяла надо мной шефство в приходской школе. По школьной традиции, за каждым новеньким присматривал старшеклассник. Юная звезда спорта Кэрол выбрала своей подопечной именно меня. А я просто обожала Кэрол.

Кэрол приезжала в школу на крутой машине Cutlass. Я разузнала, где и во сколько она обычно паркуется, выучила ее расписание и подсчитала с точностью до секунды время, когда в холле пересекались наши пути на урок геометрии или истории.

Кэрол кивала и улыбалась мне, ее прямые светлые волосы обрамляли привлекательное лицо, а плечо иногда касалось моего, когда школьники толпились в переполненном коридоре. Кэрол смущенно улыбалась и извинялась. А я была совсем не против.

Под Рождество некоторые из нас позвали «старших сестер» посмотреть фильм «Унесенные ветром» в центре Филадельфии и перекусить в ресторане Crystal Tea Room в магазине Wannamaker’s. Накануне я не сомкнула глаз в предвкушении нашей встречи. А в конце дня Кэрол вручила мне маленькую коробочку в серебристо-голубой бумаге.

«Кольцо с печаткой!», - воскликнула я, открыв кожаный футляр и увидев блестящий золотой овал с моими инициалами, написанными изящным шрифтом. Кольцо легко соскользнуло с атласной подушки, я надела его и, подняв руку, полюбовалась его блеском.

Кэрол застенчиво посмотрела на меня своими карими глазами.

«Я хотела подарить тебе что-то особенное. Ты же моя младшая сестра. Хочу, чтобы ты знала, как много это для меня значит».

В те времена кольцо дарили в знак серьезности отношений, но я еще не понимала, что по уши влюбилась в Кэрол. С тех пор кольцо всегда было со мной, даже когда настоятельница попросила оставить все драгоценности дома.

* * *

Мне посчастливилось попасть в монастырь во времена перемен. В 1969 году решения Второго Ватиканского Собора и Всемирного собрания католических кардиналов изменили церковные ритуалы в Америке. Многие атрибуты старой церкви оставили для более духовных практик.

В "Фонтбонн Холле" мы, новые послушницы, с радостью приняли эти перемены, но старшие сестры казались не такими восторженными - они глубоко вздыхали и ворчали с задних скамей.

Вместо того, чтобы читать молитвы по четкам, мы изучали труды великих мистиков: нас пугала «Темная ночь души» святого Иоанна Креста, а «Внутренний замок» святой Терезы Авильской вселял надежду, что однажды мы станем невестами Христовыми.

Но мои сексуальные желания влекли меня в опасном направлении. В самом начале службы настоятельница предостерегала нас от «особой дружбы» с сестрами. Но все равно, украдкой - как подтверждение того, что близость была греховной - мы продолжали дружить с сестрами.

По первым буквам "особой дружбы" - ОД - мы называли сестер, с которыми изредка гуляли по монастырю и которым доверяли свои секреты.

Как послушницы, а позже и новообращенные, мы выражали нежность к своим избранницам подарками - самым лучшим считался вышитый холщовый мешочек для утреннего и вечернего молитвенника.

С годами запретные встречи становились все чаще. Я благодарила небеса за ковры в длинных коридорах монастыря, заглушающие мои тихие шаги в ночи. Я на цыпочках кралась мимо душевых, комнаты для глажки и узких келий сестер, которые давно уже спали.

Было поздно, и утренняя шестичасовая молитва была не за горами. Проходя мимо одной комнаты, я услышал прерывистый храп. Я замерла, затаив дыхание, чтобы не побеспокоить храпящую или сестер из соседних келий, которые могли чутко спать или даже проснуться. Прогулка в такое раннее время наверняка бы вызвала вопросы.